Американских ветеранов лечат наркотиками

Американских ветеранов лечат наркотиками

Для лечения посттравматического синдрома у молодых ветеранов армии США будут использовать экстази. Его основной ингредиент, психоделик (галлюциногенное вещество MDMA), американское Управление по контролю за оборотом лекарственных веществ (FDA) назвало «прорывом в терапии» посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Новый препарат уже вышел на третью стадию клинических испытаний.

В процессе проведения клинических исследований препарат оказал высокое положительное влияние на испытуемых и позволил значительно улучшить самочувствие психических больных, страдающих ПТСР.

В сотрудничестве с FDA и под руководством калифорнийской некоммерческой Многопрофильной ассоциации изучения галлюциногенов (MAPS) исследование влияния MDMA будет продолжено. MAPS занимается исследованием влияния экстази на протяжении более 30 лет. Основатель и исполнительный директор MAPS Рик Доблин (Rick Doblin) заявил, что «впервые применение галлюциногенным рецептурных препаратов в психотерапии выходит на третью стадию клинических исследований, лечение ПТСР с помощью MDMA имеет хорошие перспективы на воплощение».

Диагностирование ПТСР среди участников боевых действий в США, особенно среди ветеранов операций «Иракская Свобода» и «Несокрушимая Свобода», близится к статусу эпидемии. По данным Департамента по делам ветеранов от 11% до 20% процентов ветеранов иракской и афганской компаний страдает от диагностированного посттравматического синдрома.

На следующем этапе тестирования планируется задействовать более 200 испытуемых в 14 различных частях в США, Канаде и Израиле. “Достижение соглашения с FDA над общим видом нашей программы и возможность тесно сотрудничать с агентством, является приоритетной задачей для нашей команды”, — сказал Эми Эмерсон (Amy Emerson), исполнительный директор MAPS.

В рамках исследования на второй фазе клинических испытаний 107 участников проходили психотерапию при медикаментозной поддержке MDMA. Все участники страдали хроническим ПТСР в среднем 17,8 лет и проходили стандартное лечение до участия в программе. Через два месяца после завершения лечения с использованием MDMA 61% участников не проявили признаков ПТСР. Через год – 68% испытуемых не проявили признаков заболевания. Результаты исследования показывают, что применением MDMA «уменьшает страх и ощущение беззащитности, улучшает коммуникативные процессы и самоощущение, позволяет проявлять сочувствие и сострадание, усиливает терапевтический процесс” для тех, кто борется с ПТСР. Побочные эффекты минимальны и фактически отсутствуют у объектов с нормальным физическим здоровьем. При приеме “МДМА временно возрастает частота сердечных сокращений, артериальное давление и температура тела в дозазависимом образе, который обычно не является проблемой для физически здоровых людей”, говорится в заявлении головной организации.

Третья фаза исследований должна стартовать в 2018 году. Теперь встал вопрос с финансированием, MAPS «еще нужно собрать половину из $25 млн, необходимых для финансирования исследований … если все сложится, то мы ожидаем полного одобрения FDA в 2021 году.»

Общество

Здоровье

«Очень токсичный препарат»: чем лечат больных COVID-19

Ученые США признали опасным препарат от COVID-19, который советовал Трамп

Американские ученые выяснили, что пациенты с COVID-19, принимавшие противомалярийное лекарство гидроксихлорохин, умирали чаще, чем те, кто проходил терапию с антибиотиками и противовирусными препаратами. Специалисты предположили, что данное лекарство повреждает внутренние органы. При этом ранее Минздрав РФ рекомендовал использовать его для лечения COVID-19. «Газета.Ru» рассказывает, действительно ли опасен гидроксихлорохин и чем еще лечат коронавирус.

Противомалярийный препарат гидроксихлорохин оказался неэффективным для лечения коронавирусной инфекции, сообщает агентство Associated Press.

К такому выводу пришла группа американских исследователей после изучения историй болезни 368 пациентов с COVID-19, проходивших лечение в медцентрах министерства по делам ветеранов США.

Ученые заявили, что наибольшая смертность среди всех инфицированных коронавирусом была зафиксирована именно среди принимавших противомалярийный препарат – она составила 27,8%. 22,1% скончавшихся пациентов во время лечения принимали гидроксихлорохин вместе с антибиотиком азитромицином. При этом у больных, которые вовсе не получали данное лекарство, смертность составила всего 11,4%.

Специалисты предположили, что гидроксихлорохин может повреждать внутренние органы инфицированных, что в итоге приводит к летальному исходу.

Ранее ученые в Бразилии тестировали еще один противомалярийный препарат хлорохин и выяснили, что у четверти пациентов, принимающих его, развились серьезные проблемы с сердцем.

Врач-инфекционист Екатерина Степанова объяснила «Газете.Ru», что противомалярийные препараты, особенно применяющиеся совместно с антибиотиками, могут нарушать сердечный ритм — это приводит к развитию патологий. «В некоторых странах мира остановили использование этой схемы, так как риск побочных эффектов превышает возможность пользы», — подчеркнула она.

По словам гендиректора аптечной сети «Фармленд» Адели Кальметьевой, применение гидроксихлорохина для лечения коронавируса действительно вызывает много вопросов.

«Это очень токсичный рецептурный препарат. Он может вызывать большое количество побочных действий — от атрофии зрительного нерва до печеночной недостаточности. Передозировка этого препарата может привести к остановке дыхания, а у маленьких детей — к летальному исходу»,

— заявила она «Газете.Ru».

Тем не менее, клинический фармаколог Глеб Пуцман считает, что дело в индивидуальной непереносимости лекарства. «Любой препарат гипотетически может навредить. Как и у любых лекарств, у гидроксихлорохина есть свои показания и противопоказания. Применять его нужно с осторожностью и смотреть на реакцию каждого отдельного человека», — пояснил врач «Газете.Ru».

Американские исследователи в то же время убеждены: гидроксихлорохин не следует применять для лечения COVID-19, пока не будут пройдены дополнительные клинические испытания. Вместе с тем местные СМИ подчеркивают, что выводы ученых также требуют авторитетной оценки — их исследование еще не было изучено независимыми экспертами.

В то же время Пуцман в разговоре с «Газетой.Ru» отметил, что во Франции гидроксихлорохин применяют довольно успешно. Так, французские ученые провели исследование, в ходе которого шестерым пациентам с COVID-19 давали данный противомалярийный препарат, а еще шестеро проходили обычное систематическое лечение антибиотиками и противовирусным. В итоге уже на пятый день выяснилось, что все больные коронавирусом, принимавшие гидроксихлорохин, полностью вылечились.

Ранее Минздрав РФ также одобрил применение гидроксихлорохина при коронавирусе.

«С позиций клинической фармакологии никаких препятствий к использованию гидроксихлорохина нет, поскольку по своей безопасности и эффективности он не имеет отличий от ранее зарегистрированных в России препаратов с аналогичным международным непатентованным наименованием»,

— отмечали в министерстве. «Газета.Ru» направила запрос в Минздрав России с просьбой сообщить, не собирается ли ведомство поставить под сомнение эффективность данного препарата. На момент публикации материала ответа не последовало.

Вместе с тем данное противомалярийное лекарство активно продвигал президент США Дональд Трамп. В начале апреля он заявил, что в стране запасли более 29 млн доз гидроксихлорохина для лечения коронавируса.

При этом местные издания обвиняли главу государства в том, что он преследует собственные корыстные цели по продвижению препарата — его эффективность и безопасность пока не доказаны, писали СМИ. Позже соцсеть Twitter в рамках борьбы с фейками удалила все посты Трампа, посвященные гидроксихлорохину.

Чем еще лечат COVID-19?

Помимо гидроксихлорохина, для лечения коронавируса используются и другие препараты. «Например, для терапии COVID-19 применяют «Калетру», механизм которой заключается в задерживании ферментов вируса, что, в свою очередь, препятствует синтезу белков вируса, что способствует прекращению его распространения», — рассказал Глеб Пуцман «Газете.Ru».

Об этом препарате ранее сообщал и главврач инфекционной больницы в Коммунарке Денис Проценко. По его словам, изначально «Калетра» использовалась при лечении ВИЧ и СПИД.

«Мы [в инфекционной больнице] кого-то лечили блокаторами нейроамидазы, кому-то давали антиретровирусные препараты. И увидели, что в группе пациентов, которых лечили «Калетрой», не произошло никакого конфликта интересов с другими препаратами», — делился Проценко с телеканалом RT.

Также для лечения COVID-19 применяется препарат «Актемра». «В его основе — особое иммунное антитело (вещество, выделяемое иммунной системой, – «Газета.Ru») к человеческому рецептору интерлейкин-6 (часть иммунной системы, – «Газета.Ru»), поскольку было показано, что при COVID-19 повышается в большей степени количество именно этого интерлейкина», — объяснил Глеб Пуцман «Газете.Ru».

Кроме того, для базисной терапии коронавируса Минздрав рекомендовал противовирусные препараты «Фивапиравир», «Умифеновир» и «Ремдесивир».

Согласно заявлению ведомства, все они были успешно протестированы при ведении пациентов с атипичной пневмонией, связанной с коронавирусами.

Врач-инфекционист Екатерина Степанова напоминает, что на данный момент ни один препарат нельзя назвать на 100% эффективным в лечении коронавирусной инфекции.

«Например, минздрав Великобритании выпустил рекомендации по лечению COVID-19, в которых сказано, что эффективной профилактики и терапии коронавируса не существует»,

— объяснила медик «Газете.Ru».

С ней согласен и Глеб Пуцман. «Гидроксихлорохин, равно как и другие лекарства, которые сейчас применяются для лечения COVID-19, требуют дополнительных исследований, поскольку на данный момент нет препаратов, активность которых направлена только на коронавирус», — заключил медик.

В США применят экстази для лечения ветеранов войны

На предшествующих фазах клинических испытаний наркотик снимал тревожность у большинства страдающих от посттравматического стрессового расстройства.

Фото: © РИА Новости /Алексей Даничев

Американское Управление по контролю за продуктами питания и лекарствами ( The Food and Drug Administration) одобрило начало третьей фазы клинических испытаний экстази. В их ходе наркотик будет применён для лечения отдельных симптомов посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) у ветеранов многочисленных войн, затеянных США.

В ходе двух предшествующих фаз клинических испытаний было показано, что более половины пациентов после лечения препаратом в целом меньше страдали от симптомов ПТСР, чем до начала приёма экстази. Эффект сохранялся даже после прекращения употребления наркотического вещества, что позволяет говорить об отсутствии опасности создания устойчивой зависимости. Теперь в третьей фазе испытаний это должны будут подтвердить клинические тесты с участием 230 человек.

Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) возникает у людей после острой психологической травмы (например, изнасилования или автокатастрофы) или постоянно повторяющихся психотравмирующих ситуаций (участие в боевых действиях). В нашей стране он часто известен как “афганский синдром”. В США им страдают ветераны войн в Ираке, Сомали, Афганистане и ряде иных стран. До второй половины XX века оно встречалось лишь у весьма малой части участников боевых действий (в том числе из-за худшей диагностики), но затем стало достаточно массовым явлением.

В настоящий момент психотерапия и приём лекарств дают лишь умеренную помощь страдающим от расстройства. Нормальное психологическое состояние у них восстанавливается лишь примерно в трети случаев.

Экстази на данный момент законодательством большинства стран мира считается наркотиком, хотя и умеренной силы. При приёме он снижает тревожность и страх, а также вызывает определённую эйфорию (впрочем, слабее, чем, например, кокаин). Существуют данные о его нейротоксичности (приводит к гибели нейронов) для животных. На человеке такие испытания не проводились в силу их неэтичности, поэтому неясно, насколько экстази вреден и может ли вызвать гибель нейронов у людей.

« Соскочившие»: как ветераны Вьетнама избавлялись от наркозависимости

« У нас было два мешка травы, 75 таблеток мескалина, пять марок мощнейшей кислоты…». Был бы у героя Томпсона героин — он был бы ветераном Вьетнама. Исследования показали, что 43% служивших во Вьетнаме употребляли наркотики, и власти США всерьёз опасались их возвращения. Но случилось чудо — вчерашние военные избавились от наркозависимости. Как? Сейчас расскажем.

« У нас было два мешка травы, 75 таблеток мескалина, пять марок мощнейшей кислоты…». Был бы у героя Томпсона героин — он был бы ветераном Вьетнама. Исследования показали, что 43% служивших во Вьетнаме употребляли наркотики, и власти США всерьёз опасались их возвращения. Но случилось чудо — вчерашние военные избавились от наркозависимости. Как? Сейчас расскажем.

« Босс, всё пропало, это не армия, а помесь наркопритона с борделем!». Паника конгрессменов проняла даже циничного Ричарда Никсона.

В 1971 году политиков как раз послали во Вьетнам выяснить на месте, не злоупотребляет ли наркотой бравая американская армия. Дескать, СМИ ещё и не то выдумают, истерички чёртовы, но проверить не помешает. И вот теперь почтенные отцы нации в ужасе рапортовали: каждый десятый, если не каждый шестой джи-ай засаживает дурь как не в себя.

« Неужели не соврали?» — удивился Никсон и распорядился создать особый комитет для решения проблем с наркоманией в воюющей армии.

В 1970-е годы в американских городах среди молодёжи проще было найти девственника, чем некурящего травку и не вмазывающего себе кайф по вене. Выпускать в эту среду еще и прошедших боевую выучку наркоманов? Получить у себя дома второй Вьетнам?

Ну уж нет! Армия должна вернуться домой чистой, как инструмент проктолога.

Первым советником Белого дома по наркополитике и куратором новой программы стал назначенец Никсона доктор Джером Яффе, человек в медицинской среде очень известный. Исследовать проблему наркомании среди бойцов он поручил доктору Ли Робинс. Ведь, несмотря на свою молодость, она была чуть ли не единственным специалистом в США, кто в конце 1960-х проводил социологические исследования среди наркоманов.

Что же нам делать с обдолбанными морпехами?

Исследование выявило весьма неприглядную картину. До отправления домой 43% служивших во Вьетнаме употребляли нарковещества. Далеко не всегда это был героин, но его хотя бы раз употребляли 34% солдат. Из тяжёлых наркотиков чаще всего использовали опиум ( 38%), барбитураты и амфетамин ( по 20%). А уж марихуаной баловались все.

Поскольку именно героин считался самым страшным наркотиком, Робинс пристально изучила его потребление. И тут выяснилось нечто неожиданное. Основная масса солдат скуривала косяки с веществом. Примерно каждая пятая доза — снюхивалась. И только 9% употребляемого героина кололи в вену.

Позже это часто объясняли тем, что во Вьетнаме наркотик был 90-процентной очистки, а вот в Штатах — только 10-процентной. Поэтому, мол, в США его колют, а не курят. Про крэк тогда ещё ничего не знали.

Чтобы отловить всю эту публику, армия обязала каждого военного сдать мочу на анализ: помочился в банку — выполнил долг перед Родиной.

Пробы оказались положительными примерно у 1400 солдат из 13280 возвращавшихся из Вьетнама. Всех погоревших на наркоте отправляли на недельный сеанс детоксикации в военный госпиталь. Однако, как убедилась Робинс, около половины заядлых наркопотребителей спокойно обошли армейский тест, весьма несовершенный по нынешним меркам. Так что часть из них синдром отмены накрыл прямо в небе. Забойный, должно быть, был перелёт.

А дальше случилось невероятное. Уже через восемь-двенадцать месяцев после прибытия домой 96% солдат-наркоманов либо резко завязывали с приёмом запрещённых веществ, либо настолько сильно снижали дозу, что даже их родные не могли ни о чём догадаться.

Через три года картина несколько изменилась: теперь 94% пребывали либо в завязке, либо на минимальной дозе, а 2% всё же покатились вниз по социальной лестнице. Итого лишь 6% из всех употреблявших во Вьетнаме оказались устойчивыми наркоманами. Они зачастую становились бездомными, и их существование сводилось к мелкому воровству ради дозы.

Много ли это или мало? В медклиниках прекрасным результатом считалось 20% завязавших, больше просто никому не удавалось вылечить. А здесь сходу 96% — разница чуть ли не в пять раз! И это при том, что только 3% солдат вообще обращались в военные клиники для лечения наркомании — основная масса умудрилась справиться с проблемой своими силами.

Это какая-то фантастика!

Любая задача имеет простое, лёгкое для понимания, неправильное решение

Результаты исследования доктора Робинс привели научное сообщество в замешательство. Что значит « вылечились сами»?! Как это возможно? Вы сдурели что ли — это же тяжёлая болезнь с постоянными рецидивами! Наркоман — пожизненное клеймо, вылечиться нельзя!

Тут же были высказаны предположения, что американские военные просто решили обелить себя таким хитрым способом и все исследования — враньё. Тщательное журналистское исследование показало обратное. Сообщаемые факты правдивы, живите с этим как хотите.

Тогда медики предположили, что ‘ title=>употребление в войсках и на гражданке — вещи принципиально разные. Дескать, военные наркотиками снимали стресс, а гражданские злоупотребляют для потехи.

Однако оказалось, что военные кололи героин или глотали барбитураты сугубо ради своего удовольствия. А многие — так и вообще от скуки.

Тогда медсообщество предположило: солдаты не знали, где купить героин; не привыкли его себе колоть; не могли его себе позволить, поскольку на родине он стоил дороже. Однако и тут вышел полный облом. Солдаты, наоборот, рассказывали, что прекрасно знали, где купить героин. Цена их не особо смущала: часть тех, кто был наркоманом ещё до призыва, после Вьетнама опять взялась за старое. А что касается способа применения — коловших героин во Вьетнаме было в 1,5-2 раза больше, чем наркоманов среди ветеранов через три года после начала исследований. Короче, и этот аргумент оказался неубедительным ( таковым он до сих пор остаётся — даже в 2016 году находились исследователи, которые хоть и оценивали работу Робинс очень высоко, всё равно мусолили способ употребления и цены за дозу).

Объяснения же самих солдат были гораздо более прозаичными.

Что может человек в необычной ситуации?

От смертельно опасной привычки солдаты избавлялись под давлением семьи и знакомых. Они боялись загубить свою жизнь. Для многих карьера на гражданке была сама по себе ценной возможностью — правительство запустило программу социальной адаптации ветеранов, многим из которых не было и 24 лет. Вчерашние военные поступили в колледжи и университеты, нашли работу и до одури боялись скатиться на дно.

Отвращение и неприятие образа жизни маргинальных слоёв общества, в первую очередь наркоманов, сыграло в избавлении от употребления наркотиков огромную роль. Многие даже меняли свои привычные маршруты, лишь бы не встретиться по дороге домой или на работу с дилерами: меньше соблазнов — больше вероятность обойтись без дури. К помощи врачей обратилось лишь ничтожное количество тех, кто завязал с наркотиками.

Конечно, такое чисто психологическое объяснение ликвидации феномена, который правительство рассматривало как « угрозу номер один общественному здравоохранению», обескуражило медиков. Любой наркотик вызывает сильнейшую зависимость на физиологическом уровне. Кажется нереальным вылечить это просто так, самостоятельно.

Однако ряд исследований, проведённых в 1980-х, 1990-х и 2000-х годах, подтвердил правоту Робинс. Оказалось, что, если лишить наркоманов доступа к веществам, помочь им пережить синдром отмены и оказать нужное психологическое воздействие, число завязавших будет больше, чем у прошедших медицинское лечение.

Алкоголь в малых дозах полезен в любом количестве

Однако во всём этом есть один хитрый момент, который не стоит упускать. Ещё Робинс установила: многие призывники подсели на наркотики только потому, что в армии была запрещена продажа алкоголя до 21 года. « Совершеннолетние» практически не употребляли тяжёлые наркотики — им и так всё было офигенно. Напротив, вынужденные трезвенники и умеренно пьющие, кому спиртное перепадало лишь контрабандой, при первой же возможности обдалбывались опиумом или героином. Так что не исключено, что вернувшиеся домой солдаты попали во власть зелёного змия. Тем более, что число алкоголиков среди ветеранов кратно выросло.

‘ title=> « Но ведь бухать — это совсем другое дело!». Всегда можно организовать весёлую компанию и « отдохнуть» после работы — и никакой стигматизации. В худшем случае родные запихнут в группу анонимных алкоголиков. Ведь алкоголизм — это нечто давно привычное, а что привычно, то не страшно.

Отцы нации и сами закладывали за воротник, а Никсон так вообще мог перепить кого угодно.

Других причин, почему прекратилась наркоэпидемия в американских войсках после Вьетнама, не найдено до сих пор. В лучшем случае считается, что это был такой аномальный случай, в худшем — что и эпидемии никакой не было.